В российских городах одно за другим исчезают бывшие промышленные кварталы, уступая место деловым кластерам, арт-пространствам и жилым комплексам бизнес-класса. Город становится визуально привлекательнее, но за обновленным фасадом скрывается более сложный процесс — смена социального состава, изменение привычных сценариев жизни и рост неравенства. Джентрификация всё чаще воспринимается как признак прогресса, но действительно ли это так? Этот вопрос исследовала редакция журнала DECORNEWS.ru.
Что такое джентрификация и как она выглядит в международной практике
Термин Джентрификация изначально обозначал процесс, при котором рабочие кварталы в англо-американских городах привлекали средний класс: обновление жилья, рост цен, смена социального состава.
Исследования показывают, что этот процесс далеко не всегда просто «улучшает» район:
В исследовании по США было выявлено, что жители нижнего дохода в джентрифицирующихся районах ощущают меньшую «принадлежность» к своему кварталу, чем жители более обеспеченного класса. Некоторые обзоры показывают влияние джентрификации на здоровье, благополучие и социальную сплочённость зависит от контекста и может быть как положительным, так и отрицательным.
Таким образом, джентрификация меняет не только физическую среду города, но и социальную.
Фото freepik
Как это выглядит в России
Для России классическая форма джентрификации (массовое вытеснение бедных слоёв в центральных кварталах) отмечена меньше, чем на Западе.
В частности:
В статье «Джентрификация в России как социальный процесс и социальная проблема» отмечается, что процесс часто маскируется под ревитализацию территорий бывших промпредприятий, и вопросы замещения населения и социального неравенства чаще рассматриваются как потенциальные, нежели как общераспространённые. В дискурсе СМИ и общественном восприятии российская джентрификация часто подвергается сомнению: в отличие от Лондона или Нью-Йорка, в Москве и других крупных городах нет массового перемещения работающих классов ради более обеспеченных – по крайней мере, в классическом восприятии.
Тем не менее, масштабные проекты редевелопмента бывших промышленных зон — как, например, упомянутые экспертами — действительно реализуются, и именно они сегодня служат основой для обсуждения феномена.
Комментарии экспертов
Марина Гостева, заместитель руководителя коммерческого департамента West Wind Group:
«Важно отделять вопрос неравенства от качества городской среды. Джентрификация в узком смысле — это действительно про смену состава пользователей, но не всегда контингент меняется на более платежеспособный. Иногда разница заключается в культурном и социальном аспектах.
На уровне конкретного квартала «ответственные» за джентрификацию проекты не подразумевают вытеснение одних людей другими. Они, скорее, про предсказуемость повседневной жизни и порядок: освещение, наличие камер, доступность среды, регулярный контроль за состоянием территории, качественная эксплуатация. Когда перечисленные параметры соединяются, выигрывают жители и арендаторы всего квартала — у них появляются безопасные маршруты, ухоженные дворы и новые сценарии использования локации.
Приведу пример из нашей практики. Почти три года назад на 3-й линии Цветного бульвара мы завершили редевелопмент бизнес-центра «Сады Этрета»: создали неофутуристический БЦ с арт-объектами. Ранее это было депрессивное место с неухоженным зданием и постоянными скоплениями маргинальных групп. После обновления фасада, благоустройства двора, установки камер, качественного освещения и появления ежедневного трафика ситуация изменилась. Пространство стало функциональным: люди здесь работают, назначают встречи, фотографируются у входной группы со скульптурой современного искусства. А вот асоциальная активность сошла на нет. Это классический эффект «разбитых окон» наоборот. Поддержание благоустройства, освещенность, видеонаблюдение, присутствие людей корректируют поведение отдельных представителей общества без силовых мер.»
Аркадий Погосян, основатель компании Bravo:
«В России под джентрификацией, как правило, понимается реновация территорий бывших промышленных предприятий. То есть не просто переосмысление предназначения территории, а её масштабное преобразование – обычно с привлечением девелоперов, способных реализовать такой проект. Иногда это происходит в формате комплексного развития территорий. Так что можно сказать, что концепция джентрификации нашей стране знакома, хотя, безусловно, есть и свои особенности, связанные с самим расположением промышленных зон, а также отличиями законодательства.
Как это действительно влияет на общество, не усиливает ли расслоение в обществе?
Большое количество промышленных зон в современной России расположены в непосредственной близости от центральной части города. … В связи с этим вопрос о социальном расслоении при реновации таких территорий в России, как правило, неактуален. Ведь более дешевый сегмент недвижимости естественным образом сосредотачивается на периферии города, а промышленные зоны в центре превращают в жилые, административные рекреационные или бизнес-центры высокого класса, которые должны быть органично вписаны в окружающий градостроительный и экономический ландшафт. При этом обычно не возникает вопрос о переселении жителей, поскольку речь идёт про промышленные предприятия – нередко уже не действующие. Тем не менее, крайне важно продумывать детали проектов реновации, в том числе с точки зрения транспортной инфраструктуры, поскольку речь идёт про центральные локации.»
Ключевые наблюдения
Исходя из анализа и экспертных комментариев можно выделить несколько ключевых наблюдений:
Социальный состав и качество среды — разные вещи. Как подметила Марина Гостева, улучшение среды (освещение, благоустройство, порядок) не обязательно ведёт к смене класса населения — и смена класса не является гарантией улучшения среды. Это важно для градостроительной дискуссии: акцент на «куда уходят» прежние жители может отвлекать от вопроса «как живётся тем, кто остаётся или приходит».
Российский контекст отличается. В России большое число проектов джентрификации реализуется именно на бывших промышленных территориях в пределах города, а не в старых жилых кварталах с плотной заселённостью. Как отмечает Аркадий Погосян, ключевой вопрос там — не столько переселение жителей, сколько преобразование места. Это создаёт ситуацию, когда классический западный сценарий «смены жителей» проявляется реже, и угроза массового вытеснения выглядит менее заметной.
Но риск усиления неравенства остаётся. Несмотря на особенности России, общие исследовательские выводы из других стран говорят о том, что джентрификация может усиливать чувство отчуждения, снижать доверие между жителями прошлого и нового типов и создавать проблемы для здоровья и благополучия долгосрочных жителей.
Следовательно, даже если прямое переселение формально не происходит, трансформация городской среды может приводить к социальной маргинализации старожилов либо к изменению форм их взаимодействия с городом.
Успех зависит от проектного дизайна. Если проект переосмыслен как улучшение городской среды, а не как «выборочное привлечение людей с высоким доходом», то выигрыш получают все: арендаторы, жители, бизнес, город. Но если проект строится исключительно на росте стоимости недвижимости, что чаще всего происходит, и «отсечении» старого населения косвенно — выигрывают только застройщики и привилегированные группы. Комментарий Марии Гостевой это иллюстрирует: факторы работы проектного доступа (благоустройство, освещение, контроль) оказываются важнее чисто имущественного статуса.
Необходимость системного подхода. Проекты редевелопмента требуют учета инфраструктуры, доступности транспорта, социальной среды. В России, как отмечено Погосяном, расположение бывших промзон рядом с центром города усиливает требования к транспорту и общему градостроительному контексту.
Размушление
Джентрификация в России скорее играет роль инструмента улучшения городской среды, чем массового механизма социального вытеснения — по крайней мере пока. Однако именно эта «вторичность» не делает её автоматически безвредной: если проект редевелопмента проводится без участия местного сообщества, без внимания к адаптации старожилов, без осознания того, что «улучшение среды» может означать и рост цен, и изменение каналов доступа к пространству — тогда эффект может быть обратным: не интеграции, а отторжения, не повышения благосостояния, а усиления неравенства.
В городах-миллионниках России (Москва, Санкт-Петербург и др.) ситуация особенно интересна: плотность, статус центра, исторически сложившаяся структура создают потенциал для «элитизации» территорий, но также и для включения старых кварталов в экономику города — если речь идёт не о чистой замене людей, а о модернизации среды с учетом жителей. В этом смысле, возможно, процесс интегрируется в общество, но с оговоркой: он трансформирован, и понятие «джентрификация» в российской среде имеет изменённое значение — больше про редевелопмент, редевелопмент среды, чем про замену людей.
Удачными можно назвать проекты, в которых сохраняется разнообразие пользователей района, улучшается инфраструктура и присутствует социальный диалог: например, там, где бывшие промзоны превращаются в общественно-деловые кластеры без массового выселения. Менее удачными — те случаи, где улучшение среды идёт рука об руку с ростом стоимости жилья, исчезновением недорогой аренды и замещением малого бизнеса дорогими брендами без поддержки локальных сообществ.
